I

Музыка. Тихо льется мелодия серебряной струйкой беззвучного родника.

Ами...

Странно – дверь открыта.

- Я пришла!

Тихо. Спит. Или его еще нет. А дверь? Ладно, какая разница – меня это не волнует. День выдался трудный. Не получалось сосредоточиться. Физику придется перечитывать – ничего не поняла. Хотя какая к черту физика? Не об этом надо сейчас думать! Мы так и не нашли Усаги... Неужели это конец?..
Странное ощущение... Ну и фиг с ним – все равно все когда-нибудь закончится не в нашу пользу. На кухню – хочу кофе. Черт! Лампочка перегорела. Где теперь посреди ночи новую найти? Ладно. Где-то была свеча... А вот и спички! Да, так даже лучше: не люблю яркий свет электричества – слишком мертвый, искусственный. Как впрочем и все в этом мире. Привычные движения, мне даже свечка не нужна - так начинается каждое утро: стол – чашка – ложка – сахарница – банка кофе. Две ложки сахара, одна – кофе. Растворимый, но ничего лучше нет. Чайник вскипел. Осторожной струей вливаю кипящую жидкость в тонкий сосуд. Аромат распространяется по всей комнате. Пальцы обжигает горячее тело чашки, но все равно холодно, жутко, необъяснимо холодно, словно в последний раз. Нет, словно дуновение смерти. Чьей-то, не моей...
Наплевать на кофе – пусть себе стынет. На все наплевать. Почему? Почему все так безразлично? Наверно, это конец. Слишком холодно. Даже пламя свечи свинцово-холодное.

- Что за...?!

Что происходит?

- Кто вы? И что вам надо?

Всего лишь моя жизнь? Хорошо. Только пусть он этого не видит, не надо. Опять хорошо? Что вы задумали?!

- НЕ-Е-Е-ЕТ!!!

Меч беспрепятственно пронзил тело парня. Широко раскрытые глаза замерли, навечно отразив страх и боль.

НЕТ! За что?! Убить меня хотите? Пожалуйста! Но его за что?! Вы за это ответите! Я умру только после последней капли вашей крови, если она у вас есть.
Тело стремительно-бесконечно обволакивает нежно-исчезающая энергия. Мелодия. Тихая, убегающая вдаль и зовущая за собой трель миллиардов колокольчиков. Манящая.
По-прежнему хотите меня убить? Я уже мертва – осталась только Sailor Mercury.

Страх? Боль? Ненависть? Ярость? Или безразличие ко всему, что будет дальше?..
Она стояла посреди своей квартиры. Тела медленно испарялись, оставляя за собой след из зеленых огней. Только одно не торопилось исчезать, напоминая о вечной боли, минуту назад убившей ее. Ее – Ами Мицуно, оставив лишь безразличного воина Меркурия. Она стояла, отстраненно смотря на изуродованное тело ее любимого...

Вот и все. Это не больно – терять тех, кого любишь. Пока – не больно. Еще три-четыре удара сердца – и оно замрет от ужаса, еще два-три – к горлу подкатит комок, и я разорвусь слезами, еще один и...

- Ты умрешь. После них, но умрешь.

Гладкое лезвие металла оставляло алый след на мертвенно-белой коже шеи воина Меркурия...

II

Музыка. Обжигающая мелодия пламени ее души.

Рэй...

Треск костра. Языки пламени смиренно, даже лениво, играют бликами на ее лице. Она сосредоточена. Как всегда. Смотрит в огонь, словно видит в нем то, что недоступно взору простого смертного. Было недоступно – теперь недоступно и ей. Огонь молчит, как и весь мир вокруг...

Ничего. Пустота и неизвестность. Не люблю, когда огонь молчит.

Словно обрадовавшись, пламя ярко полыхнуло, и перед Рэй предстала картина смерти Ами...

Прошлое... Трудно свыкнуться с мыслью, что одной из нас нет. Точнее двух: мы так и не знаем, что случилось с Усаги. Он не простит нам этого. Он слишком ее любил, чтобы простить... Усаги... Я никогда не привыкну к этой мысли. Никогда...

- Ючиро? Тебя стучаться не учили?!

Вот так всегда. Как у себя дома. Что это!? Он ранен! Черт бы его побрал, что случилось? Почему я ничего не почувствовала?

- Он пытался мне помешать.

Какой холодный голос. Даже не холодный, а... как будто его нет.

- Можно я убью его первым?

Шутить вздумал, тварь! Ну, посмотрим, кто кого.
Алое пламя лижет ледяными языками мое тело. Секунды длятся, словно вечность... Музыка? Мириады маленьких серебряных колокольчиков. Такая яркая мелодия. Манящая.
Ну что ж. Это мой единственный шанс.
Медленно, отсчитывая каждый удар сердца, натягиваю тетиву огненного лука...
Тихо, но уверенно, поднимается дуло пистолета...
Выпускаю стрелу...
Сквозь пламя уже проникает сгусток металла...
Осталось только ждать...

Послышался глухой звук удара тела о пол. Черные волосы разметались вокруг прекрасного лица, белая ткань матроски окрасилась в алый цвет крови. В ее любимый цвет...
Еще один выстрел. Он никогда уже не скажет ей: «Прости...» Звонкие удары ботинок, едва слышная ухмылка на лице, и еще дымящееся дуло пистолета...

III

Музыка. Прибрежный, еле слышный плеск волн, убаюкивающих ветер...

Мичиру...

Шорох простыней, скрип кровати, едва слышные шаги, звук открывающегося окна и удар ветра в лицо. Свежего ветра. И так каждую ночь. Даже если я буду спать, я все равно почувствую ветер, я всегда его чувствую. Я не могу заснуть, когда ее нет рядом. Я не знаю, где она... Она ушла, чтобы не причинять мне боль, но я больше не могу без нее! Я знаю и помню, как и когда именно все началось. Просто мы проиграли и теперь платим...

* * *
[День, когда она ушла.]

«Приятно, когда чувствуешь, что рядом есть кто-то, способный позаботиться о тебе, защитить тебя...
Я не могу без нее, но в то же время ее слова, прикосновения, взгляд приносят мне нестерпимую боль. За что мы так наказаны? Не знаю.
Боль преследует меня, когда я рядом с ней. И если это цена, которую я должна платить за мгновения, проведенные с Харукой, то я готова платить ее до конца. Я готова бороться, но она... Выносить страдания от человека, которого ты любишь, и который любит тебя – странно и невыносимо больно... Мне страшно... Страшно потерять ее...

Она так прекрасна в лунном свете: нежный шелк рубашки ниспадает широкими складками, приоткрывая ее идеальное тело; волосы немного взъерошены. Мне нравится смотреть на нее, когда она погружается в свои мысли. Но сегодня она слишком задумчива и серьезна. Интересно, о чем она думает? Возможно, о том, что для нее было бы легче, если бы боль испытывала она, а не я. Для нее легче, а для меня?
Я не знаю, чем заняты ее мысли. И это пугает меня. Меня пугает то, что она страдает больше, чем я.
Харука ничего не говорит и старается не подавать вида, что она боится, хотя сама знает, что это бесполезно: я все чувствую. Впрочем, это спектакль не столько для меня, сколько для нее самой... Неужели, все так плохо? Ведь самообман для Харуки не свойственен. Она может лгать окружающим, но не себе...
Возможно, стоит ее успокоить? Сказать, что все в порядке, может, ей станет легче? Ну вот, теперь и я самообманом занимаюсь...

Мичиру медленно поднимается с кровати, неслышно подходит к окну. Ее ладонь ласково опускается на плечо Харуки. Она оборачивается и обнимает Мичиру, поддаваясь минутной слабости.

Ее руки нежно скользят по шелковой коже Мичиру... Только бы не заплакать... проникают под рубашку... Нет, нельзя плакать... обнимают талию... Боль, опять боль... Поднимаются выше, встречая сопротивление застегнутой рубашки, мгновенно срывают пуговицы... Как больно, но я буду терпеть, я должна... Тонкие пальцы, едва касаясь, ласкают трепещущее тело... Я больше не могу... Прости меня, Харука...

Губы собираются прильнуть к губам, но, заметив слезы в глазах Мичиру, словно опомнившись, Харука отталкивает ее, понимая, что причинила самому дорогому ей человеку боль...

-Глупая, никуда я от тебя не денусь, - Мичиру сквозь слезы мягко улыбается. – Ты слишком дорога мне. Ради минуты рядом с тобой я готова вынести все... – она ласково проводит рукой по золотистым волосам Харуки.
Харука вздрагивает, но не от боли, а от ее отсутствия. Она надеялась испытать эту боль, освободить от нее Мичиру:
-Но я не хочу, чтобы ты страдала! Не хочу! Слышишь... Не хочу... Мне не выносимо чувство того, что я причиняю тебе боль... Вот и сейчас... – Харука опустила взгляд.
-Скоро я перестану замечать эту боль, - опять самообман... – и все будет в порядке...

Глядя в ее прекрасные глаза, наполненные нежностью и болью, Харука что-то решила для себя. Мичиру обреченно вздохнула и, обессилевшая от боли, упала. Харука подхватила ее и уложила в постель, а сама еще долго сидела у окна.

Снова звук закрывающегося окна, шорох простыней. Харука осторожно убрала волосы с моего лица. Нет, глаза я не открою. Зачем? Мне и так больно... Но я не жалуюсь. Единственное, что меня волнует, что же все-таки она для себя решила... Хотя, я знаю, что. Утром я проснусь одна. Без нее. Но это не надолго - вопрос только во времени...»

* * *
Шорох простыней, скрип кровати, едва слышные шаги, звук открывающегося окна и... ничего, кроме мелодии. Нежной, невыносимо зовущей, серебристой трели.
Ветра нет. И моря больше нет...
Шаг с подоконника...
И лишь еле слышный шепот ветра: «Прости меня, Мичиру...»

IV

Музыка. Оглушающие, нестерпимо громкие удары грома. И сердца...

Макото... Минако...

Закат. Двое сидят на берегу моря. Слышен шепот волн, лениво лижущих золотой песок. Где-то вдали виднеется граница двух бесконечностей: неба и моря. Они молча вглядываются в нее.
-Мичиру и Харука...
-Что? – Минако словно очнулась от своих мыслей. – Прости, ты что-то сказала?
-Нет, ничего. Просто это место напомнило мне о Харуке и Мичиру...
Минако обреченно вздохнула. Ей не хотелось вспоминать об этом. О том, что они не смогли выполнить свой долг, не сумели защитить Принцессу. Ей не хотелось думать и о том, что скоро и их черед платить своими жизнями. Ей просто хотелось забыться, убежать, проснуться и понять, что это лишь сон, только сон...
Слишком свежи были еще воспоминания, когда они все вместе радовались жизни. Они душили ее, заставляя слезы катиться по щекам...
- Извини, я не хотела... - Макото мысленно выругала себя за неосторожность. Она знала, как сейчас нелегко было Минако: то же самое творилось и у нее на душе.
Близится ночь. Но две фигурки все так же неподвижно сидят на песке.

Почему? Почему все именно так? Неужели ничего нельзя изменить? Мы погибнем напрасно? Нет, этого не может быть. Не может... Я так больше не могу... Зачем нас оставили в живых? Чтобы потом вот так убить? Зачем...
Неужели, этот мир, мир, за который мы сражались, за который отдавали свои жизни, жизни друзей не может дать нам немного покоя и счастья?.. Мы должны защищать этот мир, жертвовать всем ради его спасения, а что он дает нам взамен? Возможность быть куклами в чьих-то играх? Какая глупость – защищать то, что убивает тебя... Нет, пусть теперь этот мир сам защищает себя, и мне все равно, что с ним будет завтра...
А Усаги... Усаги поймет и простит. Я знаю.
Мы сделали все, что в наших силах. Этого мало, но это все, на что мы способны...

Мы проиграли... П.Р.О.И.Г.Р.А.Л.И. Этот мир не обречен, а мы... мы просто умрем. Нет – нас убьют...

-Ты права...

Автоматная очередь разорвала тишину, заглушив плеск волн, шум ветра и манящий звон серебряных колокольчиков...

V

Музыка. Оглушающие звуки тишины и одиночества.

Сетсуна...

Женщина резко подскочила на кровати.
Теперь она осталась одна, почти одна – не считая шести миллиардов обитателей этой планеты. Но они не имели для нее сейчас никакого значения – больше не осталось Сейлор воинов, а значит и надежды на спасение ее самой.

Сетсуна встала с кровати и медленно побрела на кухню. Какое-то страшное одиночество наполняло ее душу. Она всегда была одна, но не так одинока.
Заварив себе крепкого кофе, Сетсуна села напротив окна и устремила взгляд на кроваво-красный диск Луны, которому уже давно перестала удивляться. Скоро и ее черед. И она это знала. Она просто не могла не знать.
Сетс как никто другой понимала глупость своей надежды, но продолжала верить в то, что она ошибется. Еще хотя бы раз...
Не смерть ее пугала - за время, проведенное у Врат, жизнь успела ей надоесть, кроме того, есть такое слово как "долг" - просто она не могла понять смысла своей гибели. Умереть не в битве, не защищая Принцессу, Вселенную, чью-то жизнь, хотя бы свою - ЭТО странно. Но именно ЭТО ей и предстаяло...
Часы продолжали стучать втакт рвущимся нитям ее жизни. Еще немного - и последняя из них оборвется.
В проеме двери появилась фигура. Мелькнувший блеск металла окончательно убедил Сетс в глупости ее надежд: гость оказался не безоружен. Темный силуэт продолжал приближаться, но Сетс не стала сопротивляться, как это пытались сделать Марс и Меркури, - все равно бесполезно, так зачем усложнять человеку работу?
Кивок, словно в благодарность за покорность, и холодное лезвие клинка пронзило ее тело. Сетсуна так и не успела узнать, ПОЧЕМУ...
Мелодия. Холодный, вечно зовущий серебристый мотив. Тяжелое дыхание Сетсуны становилось все реже, пока совсем не затихло...

VI

Ночь. Ветер и дождь неистово гонят с улиц запаздавших прохожих. Темный силуэт, обгоняя ветер, мчится по промокшему городу. Витрины мелькают мимо, не успевая привлечь внимания. Фигура продолжает бег куда-то... от кого-то. Завернув в темный тихий переулок, жертва замедляет бег и, убедившись, что ее все равно настигли, останавливется.
-Не думала я, Уранус, что ты станешь прятаться, - насмешливо раздается в воздухе. - Как тебе в роли жертвы?
Харука не реагирует на насмешки. Она выпрямляется и, подойдя к стене, облакачивается на нее:
-Не очень. Раз уж Вы решили покончить со мной, могу я узнать имя своего убийцы?
Беззвучная ухмылка. В воздухе появляется запах чего-то холодного и смутные очертания. Это женщина. Харука терпиливо ждет. Силуэт принимает все более знакомую форму, пока перед изумленной Харукой не появлеятся Она.
-Что, Уранус, не ожидала? - Она довольна произведенным эффектом. - Не думала ты увидеть здесь меня?
-Но почему...
-Что "почему"? Воинов убила я почему? А потому что Серенити слишком привязалась к вам. И получается, что не вы ее защищаете - а она вас. А это, согласись, неправильно. Пришла и ваша очередь платить за невыполнение долга...
Харука пытается увязать все в одно целое, но довольно безуспешно.
-Поскольку ты осталась последняя, можешь спрашивать.
-Последняя? А Сатурн?
-Сатурн? А при чем здесь Сатурн? _Хотару_ мертва, если ты это имеешь в виду.
-Усаги знает? - вопросы так же равнодушны, как и ответы на них.
-Нет, наверно... А может, и догадывается... Кто ее знает? Она все равно ничего не сможет с этим поделать, - тихая ухмылка. - Ни она, ни кто-либо другой... Пойми, это не моя прихоть, так нужно. Так было и так будет. Ну, подумай сама - Серенити уже вместо вас в битвы бросается. А что если она погибнет? Мир будет обречен. Для меня легче пожертвовать вашими жизнями, чем жизнями милиардов, или одной ее жизнью.
Харука горько усмехается цинизму ее речи. Если бы она не осталась одна, если бы было что терять - она бы боролась, назло всем. Но терять было уже нечего и некого. Разве что только свое достоинство и гордость, которые изрядно потрепались в последние дни...
Харука покорно опускает голову:
-Делай, что должна, Королева...
-Неужели ты думаешь, что я буду пачкать руки? Ты наивна, Уранус...
Щелчок пальцев - и из-за угла повляются две тени.
Ни криков, ни сопротивлений. Уранус не стала спорить с Ней, Королевой. Ведь с Королевами не спорят...
Одинокий диск луны на мнгновение вынырнул из тяжелых объятий ночных облаков, и, как бы убедившись, что с последним воином покончено, удовлетворенный выполненым долгом, изчез. Но умирая, Харука жалела лишь об одном: что ее смерти не видит Усаги, как не увидит и многих других...